Стихотворение #MeToo, которое обрушилось на самого почитаемого поэта Кореи

Цой Ён-ми (слева) и Ко Ун (справа).

Обвинение пришло в форме стихотворения. Шесть строф. Двадцать семь строк.

Не сиди рядом с Эн
Поэт "К" посоветовал мне, литературный новичок
Он касается молодых женщин, когда видит

Чой Янг-ми написала стихотворение на корейском языке, на своем родном языке. Это язык, который сначала охлаждает свои эмоции, а затем ассимилирует их; Непослушная драма и диалог, в их пересказе, принимают приглушенный эффект меланхолии. Это стихотворение, в значительной степени не нарушенное пунктуацией и переносимое извилистыми линиями, циркулирует как река.

Горстка английских символов засоряет стихотворение и выделяется как острова, настойчивые и непреклонные. В основном это имена: «К», который предупреждает юного поэта об Эн, старшем поэте, на тридцать лет старше ее, который нащупывает юного поэта и женщин, подобных ей. Во второй строфе поэмы также есть одна английская фраза, выделенная отдельной строкой: «Я тоже».

Забыл совет К и сел рядом с Эн
Я тоже
Мятая шелковая блузка, позаимствованная у моей сестры

Когда Цой Янг-ми опубликовал эти строки под заголовком «Монстр» в декабре 2017 года, движение #MeToo уже свергло Харви Вайнштейна и пошатнулось через центры американской власти. В Корее он едва зарегистрировал свое присутствие. В течение пары месяцев после публикации стихотворение Чоя казалось обреченным на непоследовательность. Газеты принесли анонимные и квалифицированные извинения «старшего поэта, названного En», и пошли дальше.

Но к февралю что-то изменилось. Государственный обвинитель Ан Тэ Гын и режиссер Ли Юн Тэк были сбиты под эгидой нового корейского движения #MeToo. Активисты, подстегнутые этими ранними победами и свидетельствами высокопоставленных женщин, таких как Сео Чжи-хюн, вышли в социальные сети и начали организовываться. Они повторили глобальный броский крик и добавили свой собственный: 당했다 나도. Корейскую фразу сложно перевести на английский. «Я тоже обиделся» приближается, но это не в состоянии охватить чувство глубокой скорби и возмущения перед лицом неразрешенной и, возможно, неразрешимой несправедливости. Корейцы называют эту эмоцию хань , чувством, с которым они теперь говорят: «Я тоже».

Протестующие в Южной Корее.

В этой нарастающей обстановке Чой Янг-ми дала телевизионное интервью, в котором говорила о «монстре» и распространенности сексуальных домогательств в литературном мире Кореи. Она отказалась раскрыть личность Эн, добавив лишь, что он был «повторным преступником». Ей это не нужно. Пресса и общественность были готовы прийти к выводу, что всего несколько месяцев назад они пытались уклониться: национальный поэт Кореи Ко Ун был обвинен в сексуальном насилии.

Чтобы понять высокий рост Ко Уна в корейской литературной жизни, нужно знать, в какой степени его личная история связана с историей страны. Ко Ун родился в 1933 году в крестьянской семье в Гунсане, Северная Джоэлла, в период японской оккупации. Он был подростком, когда разразилась война в Корее и оставил его одним из немногих выживших. Ко, который работал могильщиком во время войны, несет на себе горе этого периода. Как он однажды сказал Хранителю : «Половина моего поколения умерла. Таким образом, было чувство вины, виновности в том, что ты выжил. Так что с тех пор я населяю плач по мертвым ». Это была травма, что в течение десяти лет после войны Ко проявил себя в затворнической жизни буддийским монахом.

Повествовательная биография Ко Уна всегда была склонна к искуплению. Ко, оправившись от алкоголизма и депрессии, которые мучили его постмонашескую жизнь, погрузился в продемократические движения семидесятых и восьмидесятых годов. Он возглавлял организации активистов против самодержавных режимов, сначала Пак Чон Хи, а затем Чун Ду Хвана. Он был заключен в тюрьму как политический диссидент в четырех отдельных случаях. Совсем недавно Ко стал ключевой фигурой в усилиях по культурной дипломатии в Северной Корее, включая один проект, нацеленный на создание панкорейского словаря.

За эту жизнь и за бурную страсть и красоту его работ Ко стал самым известным корейским поэтом. Его работы были переведены примерно на тридцать языков, и Ко часто называли лидером Нобелевской премии по литературе. Аллен Гинзберг произнес его «великолепный поэт, сочетание буддистского познания, страстного политического либертарианства и естествоиспытателя-историка». Его прославление было поддержано совпадением его имени: Ко Ун является омонимом корейского слова «великолепный».

В марте этого года, когда все больше людей подтвердили мнение Чоя о том, что Ко Ун нащупал и показал себя молодым женщинам, Ко выступил с отрицанием обвинений. Через своих издателей в Великобритании он сказал Guardian : «Я сожалею, что мое имя было упомянуто в недавних утверждениях. Я уже выразил сожаление по поводу любой непреднамеренной боли, которую могло вызвать мое поведение. Однако я категорически отрицаю обвинения в обычном проступке, выдвинутые некоторыми людьми против меня ».

Отказ не остановил карательные реакции, которые распространялись как лесной пожар. Муниципальная библиотека Сеула демонтировала выставку стоимостью около 300 000 вон (около двухсот восьмидесяти тысяч долларов США), посвященную его великому произведению Манинбо . Артефакты, которые Ко пожертвовал для выставки - одежда, очки и около трех тысяч книг - все будут ему возвращены. Городское правительство Сувона, его самый последний дом, отказалось от планов построить памятный литературный дом Ко Ун. Ко объявил о своих планах покинуть свой дом к концу года. Из всех этих действий один выделяется в своем фокусе на будущее наследие Ко: издатели убрали поэзию Ко Ун из учебников для средних и старших классов.

Все экспонаты на третьем этаже Сеульской городской библиотеки посвящены мемориализации. Вход в экспозицию старой ратуши и мэрии гласит: «МЕСТО, В КОТОРОМ СЕМЬИ СОСТОЯТСЯ. Слева от него находится храм девятнадцатилетнего работника по техобслуживанию, погибшего в результате несчастного случая в метро Сеула. Небольшой черно-белый знак гласит: «ЧТО МЫ МОЖЕМ НЕ ЗАБЫТЬ НА АВАРИИ СТАНЦИИ GUUI, ЭТО МЕСТО ДЛЯ НАС ВСЕМ, ЧТОБЫ ПОМНИТЬ». Это памятники не только запоминающимся предметам, но и акту запоминания. В одном углу пола находится комната, покрытая белыми экранами и грязным пластиком: бывшая экспозиция Ко Ун, а теперь и место не вспоминания.

Библиотека планирует использовать площадку для выставки на площади Кванхвамун, которая долгое время была местом для гражданской активности и собраний. Некоторые могут воспринимать это решение как тихий салют движению #MeToo и Конференции корейских женщин, которая собралась в Кванхвамуне, чтобы призвать к своим объединяющим крикам #MeToo и #WithYou. Другие могут увидеть в этом параллели между #MeToo и другим недавним символом гражданской активности, «Борьба со свечами», которая привела к изгнанию бывшего президента Пак Кын Хе. Оба движения продемонстрировали силу протеста, чтобы свергнуть влиятельных людей. Но поскольку корейцы сажают в тюрьму еще одного бывшего президента Ли Мен Бака по обвинению в коррупции, они сталкиваются с реальностью того, что свержение головы не является панацеей от структурных проблем, которые лежат ниже.

Это то, что Чой Ён-ми, кажется, инстинктивно, чтобы понять. В своих интервью она помещает обвинение против личности в обвинительном акте учреждения: «Такие люди, как он, были членами крупных литературных кварталов, благодаря которым начинающие писатели и поэты дебютируют или публикуют свои произведения». В «Monster» Чой пишет: «En - это кран. Она течет, если вы ее открываете / но вода - это дерьмовая вода ». В конечном счете, ее жалобой является не она сама, а« бедная публика », расположенная ниже по течению, которая« не знает, что вода, которую они пьют, это дерьмовая вода ». злоупотребление вымывает токсичность в мир.

Стихотворение Чоя имеет одно имя с другим произведением корейского художника: The Host , фильм 2006 года режиссера Бон Чун Хо. Хотя названия по-разному переведены на английский язык, основное корейское слово 괴물 остается тем же. В фильме химическое загрязнение в реке Хан рождает земноводного монстра, который развязывает хаос в Сеуле. На фоне протестов местных жителей, неумелое корейское правительство и запугивающие американские военные выбросили в воздух и воду химическое вещество Agent Yellow, предназначенное для убийства монстра. Фильм ставит под сомнение личность «монстра» и раскрывает силу такого обозначения. Взглянуть на Корею сегодня - значит задаться вопросом, насколько велик, насколько распространен и насколько глубоко укоренен монстр, на которого ссылается Чой Янг-ми. Ее стихотворение просит нас присмотреть за маленьким восьмидесятипятилетним поэтом, а также увидеть за его пределами.

Во время недавней поездки в Сеул мой друг отвез меня в подвал отеля в подвале отеля, где мы заказали хорошо приготовленные манхэттены, которые мы не могли себе позволить. Из бара мы увидели, как молодая женщина потеряла сознание на коленях мужчины. Я указал на бармена и привлек его внимание к паре. Он, иностранец, на самом деле сказал мне: «Мы знаем о ситуации и заботимся о ней, но вы знаете, что это Корея, и здесь все по-другому». Как я начал скажите: « Я кореец, - перебил он, - так что вы должны знать лучше». Когда мы вышли из бара, ночной воздух был холодным. Вопрос, который Чой Янг-ми ставит в конце своего стихотворения, тяжело висел в воздухе: «Вырастив монстра / как мы можем поймать монстра?»

Бо Сео - ученый Шварцмана в Университете Цинхуа. Он кореец и австралиец.

Похожие

Комментарии